Я думаю в политике и общественной деятельности хорошо быть Напом/кой. Там не нужно никого с поля боя вытаскивать и бегать по жаре в полной выкладке. А если Напко умное, то МО очень здорово подходит. БЛ в этих областях не особо нужна, да и интуиции должно хватить нормативной. Не знаю кто по тиму была Маргарет Тэтчер, но говорят она иногда "тупила" в дискуссиях и на конферениях, отставала, не сразу могла уловить логические связи. Но при том, что ее многие не любят (а многие боготворят), все признают, что она была огромной величиной в Британской и мировой политике.
Это из профессий, где можно "повоевать". А со статьей частично согласна, но со многими аргументами - нет. Хотя что я знаю, у меня ж нет соответствующего опыта. Там еще и комментарии интересно почитать.
хочется-нехочется, живут же как-то, не умирают?
как и мы без них.
тем более, что "украшение гостинной" из меня тоже никакое. Как, извини, и из тебя. Два с половиной часа разговаривать про маникюр, это уж слишком.
йаду не нашла, пришлось сожрать пончик. Украшай после этого мной гостинные, ога.
Тэтчер была Максей. берусь аргументировать.
а вообще - ну ее нафиг. Без нее проблем хватает.
Ты бы мне лучше Рона Прозора протипировала. Вот гений!
Мне она, если честно, Штирлей казалась, но чисто на основании того, что она мне симпатична.
А кто такой Рон Прозор я не знаю.
Нашла в Википедии, почитала высказывания, посмотрела фотографии, в типировании на основании оных никак не продвинулась.
объясните плиз, чо имелось в виду.
Если че, я о престиже в обществе. Так вот престиж на мой взгляд, это, когда люди мереются размерами машин, дороговизной барахла, крутизной должности. При чем физики могут соревноваться в частоте цитирования, а бизнесмены в размере счета и доли на рынке и т.д.
К БЭ, ИМХО, это имеет отношения, т.к. связи между людьми налаживаются исходя из этой самой престижности.
Может я конечно и ошибаюсь... Кстати, Мао, ваш ответ оочень соционичен .
У меня и мысли не было соревноваться, что круче Чэ или БЭ, ЧС или БС. Я совсем о другом.
Ну не знаю куда вас там занесло. Вы речь завели о превосходстве? О престиже в обществе и тут же открещиваетесь, про барахло какое-то говорите, убиться наповал, если БЭ - это возникновение связей на основании престижности...мда
Экстравертов можно исключить. ЧС-ников, я думаю, тоже. Не знаю, в ценностях ли у него ЧЛ. Это выступление не ЧЛ-ное какое-то, по-моему. Вообще не уверена, что логика сильная. Может, и вправду Дюм.
Пусь, а если кому-то интересно котов душить по подвалам, или по парку плащ распахивать, или, вааапше , Стас Михайлов-любимый певец и чо?Сесть горевать, что ты тупоэ и не понимаешь в чем прикол?Так я тогда неправильно живу, оказывается.Мне в подростковом возрасте вообще казалось, что вокруг меня сплошняком идиоты.(а не я, заметь!)А в зрелом возрасте оказалось, что не казалось...
Ой, а мне нравится на эту картину смотреть.*ушла искать ресницу* Я тоже не понимаю, почему такое название.Приснилось ему может.Только я когда чего не понимаю, я плечами жму:ну не поняла и не поняла.И, кстати, второе название картины "Мягкие часы")
))))Кто все?Я, допустим, не вижу.Но я и картины не понимаю.Совсем.Мне кажется искусствоведы сидят долгими зимними вечерами и от не фиг делать придумывают, что хотел сказать автор.Меня еще в школе вопрос интересовал:вот написал Пушкин, допустим, стишок.И откуда критики могут знать, что хотел сказать автор?Спорят еще, главное:нет!он хотел сказать это.Ах, нет, вы не правы-он подразумевал вон то.
И за 5 лет филологии, таки мои догадки подтвердились)Особенно, когда критики начинают свое "что хотел сказать...", не дождавшись смерти писателя.Там такие цирки начинаются)))
Резюмирую:все притворяются, что они, якобы что-то видят.Они придумывают для себя смыслы сами.Вот, например, "Предчувствие гражданской войны" и, правильно, ты говоришь-операционная, ампутации, все дела.То есть, автор хочет вызвать)))) ассоциации с чем-то тревожным, ужасным, чувство надвигающейся катастрофы, разделения между людьми, чувство ожидания невосполнимой потери.Я такую пургу могу часами нести)))Но это же не значит, что я там что-то вижу.
)))Прям как сама писала.Пойду тоже погорюю.Я порой даже завидую таким женщинам.У них путь прямой:выйти замуж, родить, дом полная чаша.ФСЁ!Больше ниче им не надо, они состоялись и счастливы.Это же такая красота...И не ищешь смыслы для чего вообще все?И не копаешься в себе, пытаясь понять, что тебе надо для счастья?где твоя дорога?И почему я такая, какая есть?и куда себя такую приткнуть?и для чего все эти преодолевания?
А самая мерзость, что когда наконец понимаешь, что это самое счастье от тебя никак не зависит:либо судьба тебе это даст либо нет.Дом, в который хочется возвращаться, и место, куда хочется уходить.
Я же сказала, что "социальный престиж" - это мое выражение, возможно, неправильное. Какие слова употребила Балька, я не помню, это было 20 лет назад. Но суть сводилась к тому, что дома у нее определенное положение в обществе - и с материальной, и с социальной точки зрения - причем, не в первом поколении. Она к этому положению привыкла и не хотела его лишаться даже ради относительного повышения материального благосостояния (20 лет назад безработный в Сиднее часто жил лучше, чем профессор в Киеве). Как я поняла, она говорила, в том числе, о культурном и образовательном уровне. На что может претендовать эмигрант, не знающий местного языка, с советскими квалификациями, которые многие неверно считали ущербными, без опыта работы в стране и без связей? Да и не только в работе дело. Взять то же восприятие окружающими. Человек, говорящий на ломаном языке с акцентом, многими воспринимается как менее интеллектуальный - просто даже из-за обыкновенных стереотипов, т.к. традиционно большинство эмигрантов тут из низших социальных и культурных слоев. Плюс он не знаком с историей, культурой, литературой страны (и нагнать во взрослом возрасте уже сложно). Поэтому когда в компании кто-то упоминает событие или имя политика, актера, название книги, расхожее выражение, контекст пролетает выше головы. Ну и, опять же, потеря накопленных поколениями социальных связей. Для моей Бальки оказаться в такой ситуации означало бы почувствовать себя ущербной. Мне все это очень понятно. Просто я по этому поводу так не заморачивлась, и ущербной себя не чувствовала и не чувствую (у меня есть другие поводы для этого). Ну и, язык выучился как-то сам, причем быстро и до практически нативного уровня, акцент остался, но многие местные его почему-то не слышат, с местной культурой и историей немного похуже, но тоже не так плохо, а по дороге к тому же выяснилось, что многие тут чуть ли не боготворят выходцев из русской (русскоязычной) культуры и сами чувствуют себя по сравнению с нами ущербными. Только вот социальные связи действительно не наработались. Это и вообще-то непросто делать во взрослом возрасте, а в частности у меня к этому никаких способностей нет. Да и культурная разница все-таки дает о себе знать (только скорее в обратную сторону, ага). А общаться исключительно с русскоязычными эмигрантами, как делают многие, для меня - все равно что в гетто себя загнать. Зачем вообще тогда было куда-то ехать?
А насчет комфорта и удобства, - понятно, что многие вещи и явления можно охарактеризовать этими словами. Но я имела ввиду узкий, чисто БС-ный смысл этих слов.
Я думаю, Дост может стремиться к социальному престижу, чтобы таким образом прикрыть свою болевую. Я не скрою, что мне тоже приятно занимать положение в обществе, иметь вес на работе, хорошо зарабатывать, иметь возможность покупать то, что я хочу, и т.д. Но во многом это именно прикрытие болевой (но может и суггестивной тоже, фих отделишь одно от другого иногда). Но все-таки достижение этих целей в итоге утомляет, даже выматывает. А ЧС-нику, мне кажется, только кровь разгонит. Я буду это делать, чтобы чувствовать себя комфортно, т.е. ради конечного результата, и достигнув какого-то сносного уровня, скажу: фатит, фатит, хде мой пледик и чашечка горячего шоколада? А ЧС-ник будет этого добиваться, потому что ему сам процесс в кайф, и добившись, вряд-ли будет долго почивать на лаврах. Ну, конечно, всяко бывает, наверное.
Не надо йаду! Лучше белого интуита. В качестве компании, а не пойла, ага. Меня, например. Отведи меня к Дали и я вас познакомлю. Я не так давно двух напов с Пикассо знакомила. Так что у меня богатый, и что немаловажно, успешный опыт в этом вопросе. Теперь у моих напиков Пикассо - чуть ли не любимый художник.
Бетанским логиком она была и скорее всего, рационалом. Но это на мой ИМХО. Я тоже не знаю, куда её типят.
Ух ты! Угадала
Угу. А за отношение в системе у нас БЛ отвечает.
Вы ошибаетесь!
Давайте вспомним про ПР аристократ-демократ. Так вот, вы рассуждаете как нормальный соционический аристократ. И, возможно, то, что вы пишете про ЧС, в какой-то мере будет справедливо для ЧС-ников-аристократов. А демократы так просто не думают, у них мозги под другое заточены. Они не лучше и не хуже, просто в другую сторону. Я может вечерком разверну мыслю, если будет настрой. А может и нет...
Вполне возможно. Но тогда вы мне объясните, в чем тут суть.
Вот несколько ситуаций для примера. Когда я жила в одной квартире с Напко-Максовой семьей (квариру изначально они сняли для себя, но потом им понадобились деньги, и они предложили сдать мне комнату; я еще сомневалась, но выбора у меня особого не было), к ним в гости заскочил приятель, с которым я тоже была знакома. Он не знал, что я там живу. Услышав его голос в коридоре, я вышла поздороваться. После его ухода Напка устроила мне головомойку: зачем ты выползла, теперь вот все узнают, что у нас коммуналка, тут из князей в грязь очень быстро можно попасть. Тут - это в русскоговорящей Сиднейской диаспоре. Я, как говорится, только глазами хлопала, т.к. мне подобные соображения даже в голову не пришли. Пожив тут н-ное количество лет, я понимаю, что насчет грязи и князей она была права. В том смысле, что русскоговорящая диаспора большей частью ужасно снобливая (возможно, это вообще общеиммигрантское, а может, екс-советские граждане обладают своей спецификой). Т.е. ее ЧС быстро просекла то, чего я в упор не видела. Но и сейчас, когда я это понимаю, мне плевать на снобливость соотечественников. Я с такими просто не общаюсь. А Напка общается и регулярно жалуется на одиночество, не взирая на большое количество друзей и изрядную популярность. Вот что это?
Другая Напка, эта англичанка. Выросла в бедной семье, мать растила троих детей одна. Чтобы как-то подняться, мать завела себе большое количество типа любовников, которые в обмен на сервис дарили подарки, деньги, возили всю семью отдыхать, и т.д. Ну, то есть, по сути она стала женщиной по вызову, но только обставила это с несколько большим вкусом ("подарки" вместо жесткого тарифа). В результате она одна подняла троих детей, все выучились, у всех хорошие семьи, Напка - крутой юрист. Но унижения, перенесенные в детстве, она помнит очень остро. То есть, для нее эта ситуация была унижением. Я, конечно, судить тут не могу, т.к. не пережила такого, но все-таки мне кажется, что ее ощущения тимны. И еще. Напкина мать в молодости была женщиной очень привлекательной, но полноватой. Напка в детстве стеснялась этой полноты матери до такой степени, что запрещала ей приходить в школу. Вот этого я уже совсем не понимаю.
С той же напкой как-то ездили в один из Сиднейских очень престижных дальних пригородов, где живут многие очень богатые люди. Проезжали мимо дома, выставленного на продажу. Ну, то есть, там вилла такая шикарная, с лужайками маникюрно подстриженными, все дела. Но я, честно, даже внимания не обратила. Ну, дом продается, ну большой, ну шикарный, ну... чего там еще. Все равно же не по карману. А Напка никак не могла успокоиться - представляешь, если в такой дом пригласить друзей! Я не уловила связи и до сих пор не вижу разницы, куда приглашать друзей - были бы хорошие друзья, а место найдется. А вот ей почему-то это было важно. Вот это тоже что?
Для меня во всех этих случаях ЧС где-то порылась, хотя точно понять мотивацию я, конечно, не могу.
это диадное!!!
я тоже была уверена, что идиоты - они.
ты щяс будешь ржать, но Пикассо - чуть ли не мой любимый художник.
Потому что про Пикассо мне все правильно объяснил Бредбери.
Который видимо таки Баль, вместе с Лемом.
Есть одна такая вещь, малюсенький рассказик, у Бредбери. Так вот более пронзительной, попадающей в десятку, тонкой , и вместе с тем отчетливой, БИ нет во всей мировой литературе, сколько ее ни есть. Меня просто пришибло, когда я его первый раз прочитала. Прикинь, иду по засыпанному по уши снегом Запорожью - а вокруг - Биарриц.
А так как Пикассо был неотъемлемой частью этого всего, то пришлось его тоже возлюбить. Понемножку так.
***
Рэй Брэдбери. В штиль
-----------------------------------------------------------------------
Ray Bradbury. In a Season of Calm Weather. Пер. - Н.Иоффе
Джордж и Элис Смит сошли с поезда в Биарице в полдень и за час успели устроиться в отеле, пронестись по раскаленному песку к океану и улечься загорать на пляже.
Глянув на растянувшегося под лучами солнца Джорджа Смита, можно было принять его за обычного туриста, который завезен в Европу на короткое время, с тем чтобы вскоре вернуться на родину. Однако это был человек, который любил искусство больше жизни.
"Здесь..." Джордж Смит вздохнул. Капелька пота скатилась по его груди.Прежде всего выкачай из себя весь американский водопровод, потом залпом
осуши бокал лучшего бордо. Напои свою кровь роскошным французским содержимым, и лишь после этого ты увидишь страну глазами ее жителей. Зачем? Зачем есть, пить, вдыхать лишь все французское? Затем, чтобы в нужный момент ты оказался готовым понять гений одного человека.
Губы Джорджа Смита шевельнулись, принимая очертания имени.
- Джордж? - Жена склонилась над ним. - Я знаю, о чем ты думаешь. Я прочла по твоим губам.
Он лежал совершенно неподвижно и ждал.
- Что же ты прочла?
- Пикассо, - сказала она.
Джордж Смит вздрогнул. Научится она когда нибудь произносить его имя!
- Пожалуйста, - попросила она, - отдохни. Я знаю, утром до тебя дошел слух, но ты не верь, пока не увидишь своими глазами. Твой психоз снова вернулся. Хорошо, пусть Пикассо рядом, в нескольких милях отсюда, гостит у своих друзей в каком-то рыбацком поселке. Но ты должен забыть об этом, или наш отдых пропал.
- Хотел бы я никогда об этом не слышать, - признался он.
- Если бы только, - сказала она, - если бы только тебе нравились другие художники!
Другие? Да, были и другие. Он вполне дружелюбно мог позавтракать осенними грушами и полуночными сливами натюрмортов Караваджо; для ленча сгодился бы струящийся огонь густо-жарких подсолнечников Ван-Гога, те чудные соцветья, что своим пламенем обжигают пальцы слепого, заставляя его видеть. Но великий пир? Картины, для которых он берег свой аппетит? Кто,
кроме творца "Герники" и "Девушки перед зеркалом", мог так наполнить мир красками, как разве что Нептун заполняет горизонт зрелищем своего выхода из океана?
- Элис, - терпеливо сказал он. - Как мне это объяснить? Еще садясь в поезд, я думал: "Боже мой, все это царство Пикассо!"
Но было ли это так на самом деле, Джордж Смит не знал. Небо, земля,
люди, кирпичи вкусно-розового цвета, пронзительно-голубые балконы с затейливой решеткой, мандолина, замусоленная прикосновениями тысяч рук и похожая на переспелый плод, лохмотья афиш, как конфетти, развевающиеся на
ночном ветру, - возможно, неистовые глаза Пикассо взирали на все это сквозь Джорджа Смита? И в какой степени он, Джордж Смит, видел мир глазами Пикассо? Джордж Смит отчаялся дать ответ. Этот старик так пропитал все его
существо своими красками, что он сам пережил и сумерки Голубого периода и рассвет Розового.
- Я все-таки думаю, - произнес он вслух, - что если бы мы сэкономили енег...
- У нас никогда не будет пяти тысяч долларов.
- Я знаю, - тихо сказал он. - Но приятно думать, что в один прекрасный день мы могли бы их получить. Разве не восхитительно было бы просто подойти к нему и сказать: "Пабло, вот эти пять тысяч! Дай нам море, песок, небо -все, что ты только пожелаешь, и мы будем счастливы...
Спустя минуту жена дотронулась до его руки.
- Мне кажется, тебе сейчас было бы полезно окунуться, - сказала она.
- Да, - сказал он, - именно это мне полезно было бы сделать.
Пламя светлых брызг взметнулось ввысь, когда Джордж Смит прорезал телом воду.
После обеда Джордж Смит вышел из гостиницы и направился к океану навстречу расползавшимся толпам похожих на раков людей. Доведя цвет кожи
до некоего подобия жареной цесарки, с заходом солнца они тащились в свои нарядные, как свадебный пирог, отели.
Пляж был пуст, лишь два человека измеряли его бесконечные мили.
Один из них был Джордж Смит, с полотенцем через плечо, вышедший искупаться перед сном.
Другой, невысокий и коренастый человек, в одиночестве упивался тихой погодой на берегу вдалеке от Джорджа Смита.
Темный загар покрывал его чисто выбритую голову, которой солнце придало цвет красного дерева, и его глаза были так же чисты и ясны, как вода в океане.
Итак, действие пьесы на берегу началось, и через несколько минут двое должны встретиться.
В который раз судьба назначила точное время для столкновений и неожиданностей, встреч и расставаний. И все-таки два одиноких путника ни на секунду не задумались о том таинственном течении, которое не может
побороть ни один пловец и которое тем упорнее подталкивает вас под локоть в любой толпе и в любом городе, чем более вы этому противитесь. Забыли они и о том факте, что, осмелившись вступить в полосу этого течения, человек
оказывается со всех сторон окруженным чудесами.
Незнакомец стоял на берегу один. Оглянувшись, он увидел свое одиночество, увидел волны прелестной бухты, увидел солнце, скользящее по мягким краскам уходящего дня, и тогда он наклонился и обнаружил в песке
деревянный предмет. Это была всего лишь тонкая палочка от давно растаявшего мороженого. Человек поднял ее, улыбаясь. Желая окончательно убедиться в своем одиночестве, он еще раз оглянулся вокруг, снова
наклонился и, бережно держа палочку, легкими взмахами кисти начал делать то единственное в мире дело, которое он-то умел делать лучше всех.
Он стал чертить бесчисленные фигуры на песке.
Незнакомец, набросав один рисунок, продвигался дальше по берегу, не поднимая глаз от песка, уже совершенно сосредоточенный на своей работе,
переходил к следующему рисунку, а затем чертил третий и четвертый, пятый и шестой.
Джордж Смит, оставляя следы на влажном песке, смотрел по сторонам и в конце концов увидел впереди человека. Приблизившись, Джордж Смит заметил, что загорелый незнакомец продвигался вдоль берега, нагнувшись. При еще более близком рассмотрении Джорджу Смиту стало очевидно, чем именно занят незнакомец. Джордж Смит усмехнулся. Разумеется, это так... Один на всем пляже, сколько же ему лет? Шестьдесят пять? Семьдесят? Пожилой человек выводит каракули на песке... Как разлетается песок! Как стремительно возникают причудливые изображения! Как...
Джордж Смит сделал еще один шаг и остановился, не шевелясь.
Незнакомец все чертил и чертил, он, казалось, не чувствовал, что кто-то неожиданно встал между ним и миром его рисунков. К этому моменту он был настолько очарован своим уединенным творчеством, что взорвись в бухте
глубинная бомба, она не остановила бы полет его руки и не заставила б оглянуться.
Джордж Смит смотрел на песок. Прошло много времени, и, глядя вниз, он стал трепетать.
Ибо там, на ровном берегу, были греческие львы и средиземноморские козы, девушки с телами из золотистого песка и сатиры, играющие на резных ножках, дети, которые, танцуя, осыпали цветами берег, и прыгающие им вслед ягнята, юные музыканты с арфами и лирами, бешено проносящиеся по просторным лугам, мимо вулканов и разрушенных храмов.
Человек, не разгибая спины и обливаясь потом, выводил узоры на песке, и непрерывная линия рисунков стекала с его пальцев по деревянной палочке на берег.
Он кряхтел, топтался вокруг своих созданий, что-то бормотал и наносил новые штрихи; иногда он останавливался, но тут же спешил дальше, боясь, что вакханалия не успеет завершиться до захода солнца. По линии берега на двадцать, на тридцать ярдов одна за другой появлялись нимфы, и дриады, иероглифы оживали, превращаясь в прохладные летние ключи. Песок под угасающими лучами солнца приобрел оттенок расплавленной меди, и на этом песке сейчас было высечено послание, которое человек любой нации во все времена мог бы прочесть без труда и долгие годы переживать впечатление от него. Все здесь кружилось и парило, подчиняясь своим собственным, удивительным законам. Тут брызжет вино из-под ног дочерей виноделов,
мнущих кроваво-красный виноград, там из дымящихся водоемов вырастают окаменелые чудовища, в то время как воздушные змеи питают зловониями густые белые облака, там...
Художник остановился.
Джордж Смит отступил назад и замер.
Художник поднял глаза и удивился, заметив так близко от себя человека. Он стоял, переводя глаза с Джорджа Смита на свои творения, черневшие на берегу. Наконец он улыбнулся и виновато пожал плечами, как бы объясняя:
"Смотрите, что я сделал! Какое ребячество, не правда ли? Но вы будете так добры, что извините мою слабость? В какой-то день все мы бываем глупыми детьми, и вы тоже, наверно? Так позвольте же эту шалость старому глупцу!
Спасибо, спасибо..."
Но Джордж Смит мог только смотреть на невысокого человека с темной
кожей и ясными усталыми глазами и лишь про себя прошептать его имя.
Так они стояли еще секунд пять: Джордж Смит - прикованный взглядом к песчаной фреске, художник - наблюдающий за ним с веселым любопытством.
Джордж Смит открыл рот и закрыл его, поднял руку и опустил. Он сделал шаг по направлению к рисункам и снова отступил. Потом он медленно направился вдоль линии фигурок, подобно человеку, зачарованному зрелищем
прекрасных древних статуй. Глаза Джорджа Смита не мигали, рука хотела прикоснуться и не прикоснулась. Ему хотелось бежать, но он не побежал.
Вдруг он взглянул на отель. Да, бежать! Бежать как можно быстрее! Зачем? Схватить совок, копать, спасти, сохранить кусок этого быстро рассыпающегося песка! Найти реставратора, мчаться сюда с парнасским
гипсом, чтобы отлить форму хотя бы ничтожной части этого? Нет, нет... Глупо... Или?.. Взгляд Джорджа Смита впился в окно их номера. Фотоаппарат!
Бежать туда, лететь с ним обратно на берег и спешить вдоль драгоценного бордюра, щелкая, без устали снимая кадр за кадром, пока...
Джордж Смит стремительно повернулся к солнцу. Оно слабо мерцало на лице, глаза Джорджа Смита казались маленькими частицами этого огня. Солнце уже наполовину погрузилось в воду, и Джордж Смит знал, что через несколько
секунд оно исчезнет.
Художник подошел ближе и смотрел сейчас в лицо Джорджу Смиту так дружелюбно, словно угадывал все его мысли. Вот он слегка покачал головой. Вот палочка от мороженого выпала из его руки. Вот он попрощался с Джорджем Смитом - доброй ночи, доброй ночи. Вот он пошел прочь, к югу.
Джордж Смит стоял, глядя ему вслед. И спустя минуту он начал делать то, что только возможно было сделать в его положении. Он отправился в путь вдоль берега, мимо верениц фавнов и сатиров, пляшущих единорогов и пьяных от вина и счастья девушек. Он прошел долгий путь, не отрывая глаз от бушующей вакханалии. А когда он дошел до конца, то повернулся и двинулся в
обратном направлении, всматриваясь в песок так пристально, будто искал потерянную вещь. Так он бродил до тех пор, пока темнота не скрыла от него
картины на песке.
Джордж Смит сел за стол ужинать.
- Ты опаздываешь, - сказала жена. - Мне пришлось спуститься одной, я была голодна.
- Ты правильно сделала, - сказал он.
- Было что-нибудь интересное во время твоей прогулки? - спросила она.
- Нет, - сказал он.
- Ты странно выглядишь, Джордж. Мне кажется, ты сегодня заплыл слишком далеко и чуть не утонул. Я вижу по твоему лицу, что это так. Ты заплывал ведь сегодня слишком далеко, Джордж?
- Да, - сказал он.
- Прошу тебя, больше никогда этого не делай, - сказала она, изучая еголицо. - Ну, что ты будешь есть?
Джордж Смит взял со стола меню и начал читать его, и вдруг остановился.
- Что такое? - спросила жена. Джордж Смит повернул голову к окну и на секунду закрыл глаза.
- Слушай.
Она прислушалась.
- Я ничего не слышу, - сказала она.
- Неужели?
- Ничего. Что это?
- Прилив. - Джорд Смит ответил не сразу, глаза его все еще были закрыты. - Начался прилив.
Вот это ЧС в ценностях, да. А две предыдущие истории не про сенсорику, а про снобизм и унижение.
Чувствую, что ждёте от меня многабукафф Но что-то у меня мысли не формулируются в слова...
Давай меняться. )) Я ж об обратном страдаю. ))
И кто сказал, что видеть сиське дано тока Напам. Это не тимно. ))
Напы чудесные явления, шебутные чуток, размашистые такие. )
вообще то - понимать задумки художника - по моему нереально.
можно только срезонировать - совпало с твоим состоянием или нет, отозвалось или нет - и то не факт - что твои чувства и ощущения - хоть отдаленно будут приближены к тому - что вкладывал творец в свое произведение.
а если учесть - что туева хуча художников, да и вообще - творческих личностей - шизофреники - осмыслить те больные видения невозможно - можно придать им собственный смысл, собственное толкование, глядя на них - испытывать свои чувства - имхо.
я когда про Ницше прочитала - офигела - как все плохо там было - и вот эти больные мысли люди до сих пор принимают не критично - вот где кочмар.
---------------
Фридрих Вильгельм Ницше
Диагноз. Ядерная «мозаичная» шизофрения (более литературный вариант, обозначенный в
большинстве биографий, — одержимость), возможно, на фоне сифилиса.
Симптомы.
Мания величия (рассылал записки с текстом: «Через два месяца я стану первым человеком
на земле», требовал снять со стен картины, ибо его квартира — «храм»); помрачение рассудка
(обнимался с лошадью на центральной городской
площади, мешая уличному движению); сильные
головные боли; неадекватное поведение. В
медицинской карте Ницше, в частности, говорилось, что больной пил из сапога свою мочу, испускал
нечленораздельные крики, принимал больничного
сторожа за Бисмарка, пытался забаррикадировать
дверь осколками разбитого стакана, спал на полу у
постели, прыгал по-козлиному, гримасничал и выпячивал левое плечо.
История болезни.
Ницше перенес несколько апоплексических ударов;
страдал психическим расстройством последние 20
лет своей жизни (именно в этот период появились
наиболее значимые его произведения — к примеру,
«Так говорил Заратустра»), 11 из них он провел в
психиатрических клиниках, дома о нем заботилась
мать. Состояние его постоянно ухудшалось — под
конец жизни философ мог составлять лишь простейшие фразы, к примеру: «Я мертвый, потому что я глупый» или же «Я глупый, потому что я
мертвый».
Чем он нас
заразил.
Идеей сверхчеловека (как ни парадоксально, именно этот прыгавший по-козлиному и выпячивавший левое плечо человек ассоциируется у нас со свободной,
надморальной, совершенной, существующей по ту сторону добра и зла личностью).
Идеей
новой морали («мораль господ» взамен «морали
рабов»): здоровая мораль должна прославлять и
укреплять естественное стремление человека к
власти. Всякая другая мораль болезненна и упадочна.
Идеологией фашизма: больные и слабые должны погибнуть, сильнейшие — победить («Падающего толкни!»).
прикинь, тебя бы звали
Па́ бло Дие́ го Хосе́ Франси́ ско де Па́ ула Хуа́ н Непомусе́ но Мари́ я де лос Реме́ диос Сиприа́ но де ла Санти́ сима Тринида́ д Мá ртир Патри́ сио Руи́ с и Пика́ ссо
а? с ума сойти!
у Пикассо конечно тоже много всяких сисег, но они как-то понятнее. И всегда к месту. Или почти. В любом случае, где-то на организме. А не там сисько на грузовике.
это временно, как раз сейчас наблюдаю как мой благоверный с Мурзилкой возится, а сына поторапливает:
.
Да ладно! Я могу живо выбить всю вашу статичную БЭ своей ЧЭ, вывести из состояния равновесия, лишить статичности. ЧС может жить 
куда вас там занесло. Вы речь завели о превосходстве? О престиже в обществе 
и тут же открещиваетесь, про барахло какое-то говорите, убиться наповал, если БЭ - это возникновение связей на основании престижности...мда
