Сколько игры в этом ненаступлении лета
Сколько весны в этом небе с простывшей луною
Я замираю, я провозглашаю победу
Осиротевшей души над неразбогатевшей землёю
А девушка пела, девушка знала
Что-то такое, чего невозможно понять и потрогать.
В аэропортах, на старых причалах и в шумных вокзалах
Нас доставали шаманские танцы, рождая дорогу.
Девушка пела шаманские танцы на маленькой сцене,
Перемещая энергопотоки огромного мира,
И становилась то вдруг великаншей, то лёгкою тенью
Голосом-лезвием трогала время, и время кровило.
А время кровило, и время дышало, и время смеялось
То заходилось в неистовом кайфе, то падало в ноль
Девушка пела и, я был уверен, лишь мне улыбалась,
Словно удача, как новое счастье, как свежая боль
А девушка пела, девушка знала
Что-то такое, чего невозможно понять и потрогать.
В аэропортах, на старых причалах и в шумных вокзалах
Нас доставали шаманские танцы, рождая дорогу.
Девушка пела на маленькой сцене шаманские танцы,
Звуки и запахи сколь неожиданны, столь же и вечны.
А я умирал, умирал, умирал, и по новой рождался,
Бился об стены и, падая в небо, ловил бесконечность
А бесконечность меня отпускать не желала и всё тут,
То признавалась в любви, то грозилась убить, то возвысить.
Пулями в незащищённую грудь мне в упор били ноты,
И из темницы летели как птицы безумные мысли
А девушка пела, девушка знала
Что-то такое, чего невозможно понять и потрогать.
В аэропортах, на старых причалах и в шумных вокзалах
Нас доставали шаманские танцы, рождая дорогу.
Сколько игры в этом ненаступлении лета
Сколько весны в этом небе с озябшей луною.
Я замираю, я провозглашаю победу
Осиротевшей души над неразбогатевшей землёю.
